ПО ЗАКАЗУ ИВАНА КАЛИТЫ:
СИЙСКОМУ ЕВАНГЕЛИЮ 665 ЛЕТ
"Во всем мне хочется дойти до самой сути", признавался поэт и добавлял: "до оснований, до корней". Так и меня на протяжении многих-многих лет увлекало желание проникнуть в глубь столетий, установить истоки московской книжности, найти самую первую книгу, созданную в Москве. Задача, конечно, неразрешимая, хотя мы знаем, что первой, точно датированной рукописью, дошедшей до нас, стало так называемое Сийское Евангелие. Оно было создано по заказу великого князя Ивана Даниловича Калиты в 1339—1340 г.; следовательно, ему 665 лет.
А что было прежде, до этого знаменательного события? Первое упоминание в летописи о Москве относится к 1147 г., когда князь Юрий Долгорукий пригласил своего союзника Святослава Олеговича, князя новогород-северского: "Приди ко мне, брате, в Москов". Эта дата считается годом основания города.
Через десять лет, в 1156 г. по велению Юрия Долгорукова небольшая крепость на Боровицком холме была перестроена. Теперь деревянные стены ее включали вместе с первоначальным городком и основную часть посада, тогда же выросли первые церкви, вначале деревянные. Это важный момент для темы нашего очерка. Церковная деятельность немыслима без наличия определенного количества богослужебных книг, которые, бесспорно, не могли дойти до нашего времени. Ведь город неоднократно подвергался разорению во время княжеских усобиц. В 1177 г., например, рязанский князь Глеб разграбил и сжег Москву, но вскоре город возродился. Увы, зимой 1237-1238 г. на Москву обрушился новый страшный враг - орды хана Батыя. Взяв город приступом, захватчики перебили его жителей "от старца и до сущего младенца", а "град и церкви святые огневи придаша, и монастыри вси и села пожгоша". Участь Москвы разделили тогда многие русские города и села.
После страшного ордынского нашествия, после неслыханного разорения казалось, что земля Русская погибла. Тогда, по словам знаменитого проповедника Серапиона Владимирского (ум. в 1275 г.), "многие города опустели, поля наши сорной травой поросли, и величие наше унизилось, великолепие наше сгинуло, богатство наше стало добычей врага, труд наш неверным достался в наследство, земля наша попала во власть иноземцев. Кровь отцов и братьев наших, будто вода в изобилье, настила землю". И еще"Разрушены церкви, осквернены сосуды священные, честные кресты и святые книги".
Масштабы национальной катастрофы, ярко очерченные Серапионом, были огромными. Историки нашего времени приводят и конкретные данные. Отмечу лишь потери, понесенные русской культурой от ордынского разорения. Так, от 30—50 гг. XIII в до нас не дошло ни одной датированной русской книги; из книг, даты которых определены приблизительно, от первой половины столетия сохранилось 19 книг, а от второй — 34.
Жизнь едва теплилась в крохотных княжествах, зажатых со всех сторон - поляками, литовцами, татарами. А удельные русские князья продолжали бессмысленные усобицы, вели ожесточенные схватки за право называться великими, а "величие" это зависело от воли ордынского хана. После кончины князя Александра Невского (1263 г.), которому удавалось сохранить единство Северо-Восточной Руси, между его ближайшими родственниками - братьями, детьми, племянниками — начались ожесточенные споры за уделы: каждыйжаждал получить больше. Великое княжество Владимирское подверглось многократному дроблению. Младшему сыну Александра Невского, малолетнему Даниилу, достался крохотный удел на западной окраине княжества - Московский.
Через несколько лег подросший князь в сопровождении небольшой дружины переехал из Переяславля-Залесского в столицу своего удела - городок Москву, который только начал возрождаться после первого ордынского разгрома. Поселившись в городке, князь Даниил стал постепенно его благоустраивать, возводить на высоком холме над Москвой-рекой свои терем, окружать его крепостными стенами Город рос и богател, увеличивалось его население; посад уже занимал территорию современной Красной площади и все Зарядье. На восточной стороне посада был организован Богоявленский монастырь, который чуть позже стал рассадником византийской образованности. Потом на южной окраине города князь основал деревянную обитель с церковью Даниила Столпника, своего небесного покровителя. Так было положено начало первому "на Москве" монастырю - Даниловскому, которому свыше семисот лет. А на территории Кремля выросла новая церковь - святого Архангела Михаила.
Можно предположить, что в городе действовали и другие храмы. А это значит, что уже тогда появились и книги, ведь для нормальной жизнедеятельности каждый храм должен был иметь Апостол, Евангелие, Служебник, Псалтырь, Октоих, Минею общую, содержавшую службы святым, и другие. По подсчетам книговеда Б. В. Сапунова, минимум книг для приходской или домовой церкви составлял 26 единиц. В монастырях имелась, кроме того, церковно-учительная литература для душеспасительного чтения.
Обычно принято считать, что возвышению Москвы во многом способствовало ее удобное географическое положение на пересечении торговых путей, благоприятная географическая среда и др. Но академик Д. С. Лихачев справедливо заметил, что с самого начала своего возрождения Москва заявила о себе как важный культурный центр.
Дальнейшее культурное развитие в Московском княжестве как бы приостановилось, застопорилось, отошло на второй план. Дело в том, что начало XIVвека отмечено в истории Северо-восточной Руси новым всплеском неутихающей междоусобной вражды русских князей - тверских, суздальских, московских, переяславских, нижегородских. Порой князья забывали, во имя чего ведут они кровопролитные битвы, убивая друг друга, втягивая в свои усобицы и Орду, правители которой умело разжигали рознь в своих интересах. Особенно ожесточенный характер приобрело противоборство московских и тверских князей после смерти князя Даниила в 1303 году, когда в Москве стал княжить его сын Юрий - человек дерзкий и жестокий. Эта изнурительная кровавая вражда нашла отголосок в одном любопытном факте. В Пскове, закончив переписку Апостола, писец Домид в 1307 году добавил свое мнение по поводу распрей Юрия Даниловича Московского и Михаила Александровича Тверского. "При сих князех сеюшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша; в князех -которы и веци скоротишася человеком". Это - несколько измененная цитата из "Слова О полку Игореве". Княжеские усобицы своего времени Домид сравнивает с усобицами прежних веков.
Русь задыхалась, теряла силы, ее раздирали на куски удельные князья, продолжали разорять и ордынцы, не только ежегодной тяжелой данью — выходом, но и систематическими жестокими карательными набегами. На века запомнил русский народ Туролыкову рать, Федорчукову рать, Дюденеву рать, которые наносили ужасающие yдары по стране. И казалось, что конца этому не будет...
Но как-то незаметно вo главе Московского княжестваоказался Иван Данилович - внук Александра Невского. Он понял, что Руси нужна передышка, и ради этого пошел на союз с Ордой, каким-то образом завоевал расположение хана Узбека, а, воспользовавшись тверским восстанием 13Z7 года (которое он подавлял вместе с ордынской ратью), окончательно избавился от давнего противника Москаы — Твери. При этом умном, хитром и дальновидном политике Московское княжество стало более населенным, его территория расширилась, укрепились старые города, строились новые. Влияние Москвы распространилось на Новгородские и Тверские земпи, Ростов, Углич, Белоозеро.. Собственно с Ивана Даниловича, прозванного Калитой, и началось возвышение Москвы, восстановление и собрание истерзанной Руси. Об итогах его княжения летописец с гордостью писал: "В лето 1328 сел Иван Данилович на великом княжении всея Руси, и наступила с тех пор тишина великая на 40 лет, и перестали поганые воевать Русскую землю и убивать христиан, и отдохнули и успокоились христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского, и была с тек пор тишина великая на всей Русской земле".
Действительно, в течение четырех десятилетий в Северо-Восточной Руси не было ни одной ордынской рати; два поколения русских людей не знало ужасов вражеских вторжений. Вот почему летописец с благодарностью вспоминает это время.
К сожалению, гораздо меньше известно о том. что Иван Данилович покровительствовал книжному делу, поощрял создание литературных произведений; с него началось московское летописание, создание библиотек. Как заметил историк Н. С. Борисов, Иван калита "своим глубоким практическим умом сумел осознать необходимость духовного начала, которое, словно известь, скрепило бы стены и своды здания русской государственности".
Первым, очень важным шагом Ивана Калиты было то, что он склонил митрополита Петра избрать местом своего пребывания "град честен кротостью, зовомый Москва". Эта способствовало упрочению нового политического, культурного и духовного центра Руси.
Конечно, в столице княжества оказались митрополичья библиотека, архив, с ним приехали книжные мастера и летописцы. "С переездом в Москву митропо-лита Петра, — писал М. Д. Приселков, - перешелв нее летописец этого митрополита, начатый записью 1310 года". Он продолжался вестись при Успенском, тогда еше деревянном, соборе.
Сам Петр - человек высокообразованный, проявил себя и как художник-иконописец, и как проповедник, и как автор нескольких посланий. В одном из них он призывает духовных лиц быть кроткими и смиренными, заботиться о духовной пастве и "регулярно читатьподобающие книги". Вместе с тем он говорит о необходимости не только поучать, но и делать дело: "Всяк бо глаголя и уча, а, не творя, бысть медь звенящи," блажен, иже творит и учит". И одним из важнейших его дел стала закладка первого в Москве белокаменного собора Успения Божьей матери. Убеждая князя в важности этого шага, святитель, по словам летописи, говорил: "Если ты послушаешь меня, сын мой, и создашь храм Пресвятой Богородице, то и сам прославишься более иных князей, и город твой будет прославлен; святители поживут внем, и будут побеждены враги его, и Бог в нем прославится, и кости мои здесь положены будут". Иван Данилович послушался доброго совета и позаботился о строительстве храма. Возведение этого величественного храма стало событием огромного значения: Москва заявила о себе как о наследнице древних Киева и Владимира.
Перед своей смертью Петр завещает похоронить себя в недавно законченном Успенском соборе, ставшем главным храмом Русской земли. Иван Калита принял энергичные меры для канонизации Петра, который стал первым "московским и всея Руси чудотворцем". По поручению Ивана Даниловича, ростовский епископ Прохор написал Житие этого святого, дошедшее до нашего времени. Произошло это не позже 1327 года. Возможно, что автором Жития этого святого был не Прохор, а сам Иван Калита или один из клириков Успенского собора, близкий к митрополиту ивеликому князю. Основная задача этого произведения - описать жизнь и прославить Петра. В Житии дается также положительная оценка деятельности Ивана Даниловича и утверждается особое положение Москвы среди других русских городов: "И град сей славен будет во всех градех". Добавлю, что это — один из первых памятников московских книжников. Написано Житие просто, кратко, без риторических украшений.
Вслед за Успенским собором, по инициативе Ивана Калиты, были воздвигнуты другие храмы, а также Спасский монастырь вКремле. Характерно, что Иван Калита позаботился о том, чтобы украсить - главный его храм иконами и книгами "из княжеской казны", снабжался этот монастырь и книжными богатствами из Свято-Данилова монастыря.
Во главе монастыря великий князь поставил архимандрита Иоанна, "мужа сановитого и разумевшего говорить по книгам". Здесь велось великокняжеское летописание, первая запись в летописи начинается с 1317 года сообщением о рождении сына Ивана Калиты - Симеона. А позже в стенах монастыря был составлен первый московский летописный свод, источником которого М. Д. Приселков считает семейную хронику Калиты, летописец митрополита и тверской летописный свод, "обработанный на московский вкус". Свод из Твери был взят во время военного похода 1327 года. В Спасском монастыре готовились и кандидаты на высшие церковные должности Руси.
Сам Иван Данилович Калита был "хорошо осведомлен в книгах", заказывая их на первых порах в Суздале, Владимире, Твери, в Новгороде Великом. Потом их стали изготовлять и в Москве, где подвились и мастера-переписчики, и "сказители книг" - авторы, редакторы, переводчики, мыслители — создатели первых московских религиозно-политических теорий. Появились и первые библиотеки - Успенского собора, Спасского монастыря, великокняжеская.
Многое из того далекого времени погибло безвозвратно. И снова подивимся тому, что до нас все же дошли некоторые книги от первой половины XIV века. Одна из них создана по личному заказу Ивана Калиты. Этой самой старой московской рукописи более шести с половиной веков. Нашел ее в первой трети прошлого столетия П. М. Строев в богатейшей библиотеке Антониево-Сийского монастыря. Это оказалось Евангелие, которое по месту находки получило название Сийского.
Этот кодекс имеет обширное послесловие, целое историческое сочинение. Автор послесловия указывает, что Евангелие изготовлено в 1340 году "в Москве граде", что предназначалось оно в дар дальнему северному монастырю, расположенному на Северной Двине. Указываются переписчики - "многогрешные дьяци Мелентий да Прокоша". Послесловие содержит обстоятельную похвалу заказчику книги Ивану Даниловичу, автор которого сравнивает его дела с делами византийских цесарей. Великий князь установил в "Русской земле" законы и правый суд "паче меры", построил много святых церквей, поучал людей, простой народ "от божественных словес", повелел написать многие книги.
Писатель Дм. Балашов, создавший серию исторических романов о первых московских князьях, в одном из них — "Бремя власти" — воссоздал картину работы мастеров как раз над этим послесловием. Она довольно колоритна: "В высоком и узком покое монастырской книжарни тишина. Скрипнет перо, да прокашляет, прикрывая рот ладонью, писец. Обмакивая гусиные и лебединые перья в бурые чернила в медных чернильницах, неспешно выставляют в ряд ровные, словно прочеканенные, буквы - переписывают божественные книги. Евангелие, заказанное Калитою еще осенью, почти готово. Но князь тяжко болен и уже принял схиму. Не великий князь Иван, инок Анания лежит там, в вышних горницах княжого дворца, чьи резные верхи видать сквозь намороженные слюдяные оконца книжарни...
Отец Протопоп берет Евангелие, невольно любуясь работой.
— Надобно написать тута о князе нашем! — подсказывает писец Мелентий.
— Не просто, а похвалою! - подняв палец, отвечает отец Протопоп. — Премного сверших и сотворих многоразличная благопотребная граду и гражданам! А также и боярам, и мнихам, и стратилатскому чину, и всем смердам нашея земли! Законы утвердих, и очисти пути от татей, и еретик изжени, сотворяя книгу "Власфимию" и законы русские "Мерило праведное" с "Номоканоном", обнових и утвердих, яко же древлий Юстиниан!
— Не грех ли то будет — сравнивать князя нашего не токмо с Устиньяном-царем, но и с Константином, строителем Царьграда? - вопрошает писец. Отец Протопоп думает, склонив голову набок. Решает, наконец:
— Греха в том нетути, а вес же пойти прошать духовника княжа, да благословит
Он выходит, и писцы, пользуясь отлучкой старшего, разгибают спины, вздыхают, кто, любуясь своею работой, кто, зевая, ктотихо промолвливая с соседом".
Естественно, что согласие на такую похвалу было получено, о чем можно судить по сохранившемуся послесловию - драгоценному по своей полноте и литературной форме произведению, в котором раскрывается разносторонняя деятельность Ивана Калигы. Писалось оно не так быстро, не по вдохновенью только, как это изображено в романе, а более основательно, более вдумчиво. И вряд ли такое важное дело было осуществлено отцом Протопопом поподсказке писца Мелентия. Готовили его - эго послесловие - более подготовленные люди и, как предполагают некоторые ученые, при участии самого героя этого произведения, этой похвалы.
Не вдаваясь в детальное рассмотрение похвалы, отмечу лишь, что она позволяет расширить наше представление о деятельности книжников Москвы той поры. Кроме общего замечания - "повелел написать книги многие", - из похвалы можно извлечь и некоторые вполне определенные памятники. Действительно, при Иване Даниловиче, возможно, и по его указанию, проводилась работа то собиранию и обобщению памятников права - византийского и русского. Тогда был составлен сборник, в котором объединены Коричая и Мерило Праведное. Об этом свидетельствует сборник начала XVI века, где сохранился памятник под заглавием "Книга, нарецаемая Власфимия..." Одна из его статей "Сей ряд и суд церковный" заканчивается словами: "Дай Бог и на много лета великому князю Ивану Даниловичу всея Руси". Отсюда ученые делают вывод, что сборник составлен при Иване Калите. Характерно, что такое же пожелание есть и в другом памятнике, рассказывающем о Калите, - в полулегендарном описании встречи Ивана Даниловича с притворянами соборной церкви вТоржке. Притворяне также восклицают многолетнее пожелание московскому князю и теми же словами.
Дьяки Мелентий и Прокоша еще раз напоминают о каких-то судебных установлениях Ивана Калиты, который руководствовался византийским законодательством, действуя "по правилам Номокануниим".
Авторы похвалы жили и работали в трудные времена, и поэтому перед ними витали грозные образы ветхозаветных пророков. Они записали об Иване Калите, что его воцарение "в апустевшей земли на западе" предсказал "пророк Езекий". который говорил, что при этом цезаре "будет тишина велья в Русской земли, и воссияет в дни его правда". Русский князь назван цесарем — титулом византийских императоров. Значит, составители послесловия знали и деятельность великого князя, и Библию, и историю Византии, не говоря уже о том, что хорошо владели литературным мастерством. Добавлю, что в послесловии использованы идеи из "Слова о Законе и Благодати" митрополита Иллариона...
Рукопись была завершена незадолго до смерти великого князя, когда он уже принял монашеское имя. В похвале он упоминается под обоими именами — то под мирским, то под иноческим. Исследователь кодекса Г. И. Вздорнов пишет, что перед отправкой рукописи на Двину Иван Калита еще успел подержать это Евангелие в руках, послушать его, полюбоваться красивым письмом, за-ставками, миниатюрами, инициалами, и добавляет, что оно могло бы по праву называться "не только исторически закрепившимся за ним названием Сийского, но и Евангелием Ивана Калиты". Сейчас этот драгоценный кодекс хранится в Библиотеке Российской Академии наук.
По своему внешнему облику — это нарядный, с особой тщательностью оформленный кодекс; текст его написан на пергаменте в два столбца уставом. На первом листе — красивая, изящная художественная заставка тератологического стиля Она исполнена киноварью на светло-зеленом и голубом фоне, края ее слегка тронуты желтой краской. В заставку включено молитвенное обращение художника, сделанное мельчайшим, едва различимым почерком: "Господи, помози многогрешному Иоанну написать заставицу сию".
В Евангелии две великолепные миниатюры - "Отослание апостолов на проповедь" и "Поклонение волхвов". Они играют роль фронтисписов и раскрывают содержание текста.
На первой миниатюре изображен Христос со свитком в левой руке. Он стоит у входа в храм, лицо его обращено к приближающимся двенадцати апостолам. Позы и жесты действующих лиц исключительно выразительны. Рисунок соответствует рассказу Евангелия от Матфея: "И призвав двенадцать апостолов своих, Иисус заповедовал им, говоря: "Проповедуйте, что приближается Царство Небесное, больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте".
Обе миниатюры очень красивы по колориту, внем преобладают чистые тона - охра, голубой, зеленый, светло-коричневый. Эти превосходные книжные иллюстрации - редкость для такого типа книги; обычно в евангелиях того времени даются лишь портреты четырех евангелистов. "Миниатюры Сийского Евангелия занимают исключительное место в общей истории искусства рукописной книги Древней Руси. Вероятно, они появились вследствие особого пожелания заказчика рукописи, стремившегося таким способом указать на какую-то важную для него идею. Редкие сюжеты миниатюр также свидетельствуют об этом" (Г.И. Вздорнов)
Кроме миниатюр в Списком Евангелии много (свыше 370) больших красочных инициалов, выполненных тонкой линией, легко, просто и красиво. Рисовал их не каллиграф, а художник, тот, что создал заставку - "многокрещенный Иоанн". Еще один мастер написал миниатюры. Таким образом, над рукописью работали не менее четырех человек. Этаартель профессионалов создала великолепный памятник первой половины XIV века, украшенный с особой торжественностью. И вышел он, без сомнения, из великокняжеской книгописной палаты.
Итак, в Москве уже при князе Иване Даниловиче Калите были заложены основы летописания, стала складываться оригинальная литература, налаживаться переписка книг, организовываться библиотеки. Все это лишь скромные ростки, которые дали обильные всходы во второй половине века.
Свеча просвещения, зажженная Иваном Калитой, не погасла и при старшем сыне его Симеоне Гордом, которого по праву считают одним из крупнейших деятелей того времени. В 1341 году он получил в Орде ярлык, по которому "все князи русски под руци его даны". И он действительно был главою над другими князьями, держал свое княжество грозно и твердо.
При Симеоне Ивановиче продолжался рост города, увеличивалось его население, возводились новые монастыри и храмы, греческие и русские мастера расписывали соборы в Кремле. Московский летописец особо отметил, что княжеский Архангельский собор расписывали "русские писцы князя великого Симеона Ивановича" и назвал их имена: Захарий, Иосиф, Николай.
В то же время в Москве стала использоваться привозная из-за рубежа бумага, что сразу же сделало книгу более дешевой, более доступной. Производство книг увеличилось.
Естественно, что во всех этих важных мероприятиях принимал участие великий князь: интересовался росписью соборов, заботился о покупке бумаги, заказывал книги переписчикам, вел ученые беседы в Богоявленском монастыре, держал в руках летописание.
О взыскательном вкусе князя убедительно свидетельствует переписанная по его заказу, драгоценная по письму и языку, по художественному оформлению рукопись "Евангельских и Апостольских чтений", которую иногда не совсем точно называют Евангелием. Текст его написан в два столбца уставом, единственная заставка прямоугольной формы построена из многочисленных переплетающихся в бурном движении птиц и зверей. Едва ли не каждую страницу украшают инициалы, все они раскрашены голубой, светло-зеленой, желтой и синей красками. Рисовальщик Евангелия был и писцом этой рукописи. К сожалению, имя его осталось неизвестным.
Предполагают, что книга создана в 1343 году, а несколько позже искусные мастера изготовили для нее роскошный оклад стринадцатью накладными серебряными пластинками. На них выгравированы распятие, четыре евангелиста и вкладная надпись князя: "В лето 6858 (1344 г.) месяца декабря - в день 18 на память святого мученика Севастиана бысть Евангелие се благоверным князем великим Симеоном Ивановичем". Каждый евангелист выполняет определенную работу по созданию книги: приготовление пергамента, разлиновка листа, переписка, посыпка песком непросохших чернил. По составу рукопись очень редкая, это "полный апракос, в котором на каждый день года чтения Апостола и Евангелия следуют друг за другом", — так определила ее Л. П. Жуковская. Предназначалась она не для церковного, а для домашнего келейного чтения, скорее всего книга подошла бы какому-нибудь пустыннику. В связи с этим выдвинуто мнение, что Симеон Иванович заказывал ее для только что возникшего Троице-Сергиева монастыря. Но более вероятно, что книга специально создана на случай путешествия князя в Орду, каждое из которых продолжалось иногда по несколько месяцев.
Обе рукописи - и Ивана Калиты, и Симеона Гордого - относятся к числу роскошных, вышедших из княжеской мастерской. Но были в Москве в середине XiV века скриптории, выпускавшие продукцию для более широкого использования. Свидетельство тому - Евангелие 1358 годэ, созданное уже при великом князе Иване Ивановиче Красном, брате Симеона, и при митрополите Алексее. Известно имя писца, который молитвенно просит в приписке; "Господи, помози рабу своему Феодору, написавшему Евангелие праведное, отпусти ему, Господи, волная и неволная прегрешения".
Эта "простонародная" книга сильно уступает по качеству великокняжеским. Написана она крупным, но угловатым и некрасивым уставом в два столбца, на плохо отглаженном пергаменте с многочисленными скважинами. И, тем не менее, в Евангелии 1358 года хорошие заставки и инициалы тератологического стиля. Фон у них зеленоватый, переходящий в синий. Художник проявил много изобретательности: в рукописи нет одинаковых инициалов, а один из них нарисован с особой выдумкой. Это гусляр, перебирающий струны своих гуслей, а надпись гласит: "Гуди гораздо".
Из всего сказанного видно, как постепенно росло и ширилоськнижное дело Москвы, начатое при Иване Даниловиче Калите. Его сын Симеон Гордый, продолжая дело отца, много сделал за свою короткую жизнь и для укрепления княжества, и для развитии культуры. В своем завещании, обращаясь к братьям, он записал: "Слушайте отца нашего владыку Алексея, да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра желали. Пишу вам это слово для того, чтобы не перестала память родителей наших и наша, чтобы свеча не угасла". Теперь мы знаем, что и при Симеоне Ивановиче, и при его преемниках свеча просвещения не угасла.. Свидетельств тому множество, одно из них - интенсивный выпуск рукописных книг.
Из летописных сообщений, из "Повести о нашествии Тохтамыша" известно, что во время ордынского погрома Москвы в 1382 г. погибло большое количество книг, "в бесчисленном множестве" снесенных для охранения в соборные церкви "со всего города и из сел". Эти книжные богатства были так велики, что сложенные в церквах, пусть даже скромных по размеру, заполнили их целиком "до самых стропил". Факт примечательный! Он говорит и о высокой культуре того времени, и о том, что многие любители книг - ремесленники-писцы, представители духовенства (а том числе сельского), купцы, некоторые бояре - во время страшной угрозы думали о спасении книг. Но сберечь их не удалось Пожар, испепеливший столицу княжества в 1382 году, уничтожил все эти богатства без остатка. Именно этим объясняет академик М. Н. Тихомиров "редкость рукописей московского происхождения до этой печальной даты". И как чудо можно воспринять то, что сохранились единичные книги, в том числе принадлежавшие Ивану Даниловичу и Симеону Ивановичу Гордому.
Литература
Аверьянов К. А. Московское княжество Ивана Калиты. М., 1994.
Балашов A. M. Бремя власти. Роман // Балашов A. M. Собр соч в б-ти т. Т. 3. М., 1991. Балашов А. М. Великий стол. Роман // Собр. соч. в 6-ти т. Т. 2. М., 1991.
Борисов Н. С. Иван Калита. - 2-е изд М.. 1997. "ЖЗЛ". Борисов Н. С. Политика Московских князей (конец XIII - первая половина XIV в ) М. , 1999. Борисов Н. С. Церковные деятели Руси XIII-XVII вв. М., 1988.
Бураков Ю. Н. Под сенью монастырей московских. М. , 1994.
Вздорное Г. И. Из истории русской рукописной книги XIV в. // Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972.
Вздорнов Г. И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга Северо-восточной Руси XII - начала XV веков. М. , 1930.
Гревов И. Б, Шахмагонов Ф. Ф. Мир истории. Русские земли в XIII—XV веках. М., 1986.
Житие митрополита Петра // Приложение к книге Г. М. Прохорова "Повесть о Митяе". Л., 1978.
Забелин И. Е. История города Москва. Ч. 1. М. , 1990.
Избранные жития русских Святых X-XV вв. М. , 1992.
Ключевский В. О. Сочинения в 9-ти томах. Т 2. М., 1984.
Кучкин В. А. Формирование государственных территорий Северо-восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984.
Муравьева Л. Л. Летописание Северо-восточной Руси конца XIII - начала XV века М , 1983.
Очерки истории русской культуры XII -XV вв. М., 1969-1970. Ч 1, 2.
Свирин А. Н. Искусство книги Древней Руси. М., 1964.
Седова Р. А. Святитель Петр - митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси М., 1993.
Алексей Глухов
заслуженный работник культуры РФ
|