Волынская, А. В. Копийная книга Антониево-Сийского монастыря конца XVII-начала XVIII в. // Массовые источники отечественной истории : материалы Х Всерос. конф. «Писцовые книги и другие массовые источники XVI–XX вв: проблемы изучения и издания», посвящ. 90-летию А. Л. Шапиро.—– Архангельск, 1999.— С. 39–43.

Копийные книги давно считаются среди историков признанным источником по отечественной истории. Копийные книги крупней­ших русских монастырей (Троице-Сергиева, Симонова, Кирилло-Белозерского, Соловецкого) проанализированы в работах Н. С. Чаева, Л. В. Черепнина, С. М. Каштанова, Л. И. Ивиной. Подробное описание одной из Копийных книг Антониево-Сийского монастыря дал в своей статье А. А. Амосов в 1971 г.[1]. Он отметил, что в архивах страны выявлены две сийские копийные книги — в ЦГАДА (ф. 1196, оп. 3, д. 4а) и в библиотеке ГААО, и останавливается на палеографическом и содержательном опи­сании книги из фондов ЦГАДА.

Книга, хранящаяся в ГААО (Кк 2), более чем в 1,5 раза объемней Копийной книги из ЦГАДА (Кк 1) и разнообразней по содержанию. На некоторых особенностях структуры и общем анализе содержания Кк 2 и хотелось бы остановиться.

Объем сборника — 482 лл., формат — 210 х 320 мм, тип письма — скоропись второй половины XVII в., последние доку­менты — скоропись XVIII в. Всего в книге можно насчитать порядка 10 почерков, однако более половины ее написано одним почерком — классической скорописью XVII века.

Всего в рукописи содержится 240 копий различных документов. Тетради, составляющие книгу, особенно ее вторую часть, по-ви­димому, заполнялись отдельно, а потом сшивались, поскольку между ними сохранились чистые, незаполненные листы. В общем построении книги чувствуется стремление расположить документы в хронологическом порядке, однако это удается далеко не всегда. Наиболее последовательно этот порядок выдержан в документах с № 4 по № 94. Начиная с грамот царя Федора Алексеевича, этот порядок постоянно нарушается. По-видимому, это связано с тем, что книга начала составляться в 70—80-е гг. XVII в. Второй четвертью XVII века датирует Амосов и Кк 1. Особенно явно хронологическая последовательность нарушается в послед­них тетрадях книги, содержащих копии с грамот самого конца XVII—нач. XVIII в. Так, среди грамот великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича и их сестры Софьи появляется копия с грамоты, подписанной царем Борисом Федоровичем.

Большинство документов, кроме нескольких, относящихся к XVII в., имеют заголовки, которые могут быть 3-х типов: 1) прос­тые заголовки, не отражающие содержания документа — "Список с государевы грамоты"; 2) сложные заголовки, указывающие на общий характер документа (таких большинство) — "Список с государевы жаловальной грамоты", или "Список с государевы грамоты о реке Ширшеме"; 3) подробные заголовки, многие из которых появились вследствие правки книги и написаны более поздним почерком другими чернилами, например: "Список с гра­моты царя Федора Алексеевича, велено долгощельских и соянских крестьян и бобылей судом и управою и платежами ведать на Колмогорах, а на Мезени ведать не велено, 1680 г.".

Основную часть представленных в Кк 2 документов составляют государевы жаловальные (жалованные) и тарханные грамоты, организующие экономический и юридический иммунитет монас­тыря. Наиболее ранняя из таких грамот — жаловальная грамота царя Ивана Васильевича 1542 г. Всего в книге имеется 6 копий с грамот Ивана Грозного, все они являются жаловальными. Все последующие жаловальные грамоты подтверждают и расширяют льготы и привилегии, предоставленные монастырю Иваном IV. Имеется также 10 грамот патриарха и митрополитов, также предоставляющих пожалования или льготы монастырю, в боль­шинстве случаев освобождающие его приходы от церковных пош­лин. Наиболее ранняя из них — "Список с грамоты патриарха Филарета о Ягрышском монастыре" 1619 г. (№ 102). Патриарши грамоты первой половины XVII в. скопированы в одной тетради и вшиты в середину книги (лл. 239—248).

Ряд грамот подтверждает приписание к Сийскому монастырю более мелких обителей (Криветского, Покровского девичья, Лявлина м-рей, Черевковской пустыни). При передаче этих монас­тырей Сийскому составлялись их росписи, содержащие подробное описание всего строения и имущества монастыря. Эти росписи идентичны по структуре и содержанию распространенным при монастырях отводным или монастырским переписным книгам и представляют большой интерес для лингвистов из-за богат­ства представленной в них лексики самого разнообразного со­держания (от архитектурной терминологии до предметно-бытовой лексики, например, названий посуды, хозяйственного инвентаря и т. д.)

Большой пласт документов составляют различные государевы грамоты, разрешающие земельные споры монастыря с соседст­вующими крестьянами, отстаивающими свои права на землю и различные угодья. Иногда такая тяжба затягивается на годы, по одному делу монастырем может быть получено до 5 грамот, однако все эти дела заканчиваются неизбежно победой монастыря.

Значительный интерес могут представлять и выписки из пис­цовых и переписных книг, занесенные в данную рукопись. Здесь представлены выписи из двинских писцовых книг Андрея Толстого 1578 г., князя Василия Звенигородского 1587 г., Мирона Ве­льяминова 1622—1624 гг., Мезенских писцовых книг 1623 г., Двинских переписных книг Ивана Философова 1646—1647 гг., Устюжских писцовых книг Алексея Лодыженского и Никифора Ефимьева, Иева Пояркова 1677—1683 гг., Важеских писцовых книг воеводы Калины Благово 1681 г. Имеется выпись из об­рочных книг 1687 г., причем приводятся практически дублирую­щие друг друга выписки из "черных" и из "правых" оброчных книг (№№ 224—225). Эти источники, помимо несомненной ценности для историков-аграрников, представляют интерес и для лингвистов прежде всего богатством представленной здесь зем­ледельческой лексики, а также уникальностью топонимического и антропонимического материала. Топонимические исследования могут быть тем более интересны, что имеется возможность при­влечения к изучению данных по одной местности за разные годы, что позволит выявить определенные тенденции в развитии топо­нимической системы данного края.

Амосов, описывая Кк 1, приходит к выводу, что книга отнюдь не является результатом простого переписывания документов в целях обеспечения сохранности и удобства пользования, она яв­ляется выборкой актов, подборкой, имеющей определенную тен­денцию,— "подтверждение прав монастыря на владение вотчиной в противовес антимонастырской борьбе черносошного крестьянства, укрепление позиций в конкурентной борьбе с другими ду­ховными феодалами"[2]. Не вступая в спор с авторитетным ученым, все-таки хотелось бы сказать, что не всегда при состав­лении Кк 2 писцы подчинялись такой сверхзадаче. И хотя дей­ствительно большую часть документов составляют жалованные, тарханные и т. п. акты, тем не менее в книге много списков с документов, не касающихся земельных владений монастыря или его льгот, а есть и списки с грамот, которые, на первый взгляд, не касаются и самого монастыря, но, видимо, представляли для него какой-то косвенный интерес.

Так, в книге приводятся все грамоты о запросных деньгах, например, грамоты Михаила Федоровича времен польско-литов­ской интервенции с просьбами прислать сколько возможно денег на ратных людей, приводится около десятка грамот "о церковном каменном деле", рассказывающих не только о выделении средств на церковное строительство, но и о присылке в монастырь мас­теров каменного строения из Вологды с расписанием распорядка их дня. Одна из таких грамот подписана "царем Дмитрием Ива­новичем". Имеется в составе книги и грамота 1625 г. "о сыром шелку". Интересна грамота "О Пертоминской пустыни, что на Унских Рогах", 1621 г., адресованная воеводе Дм. Петр. Пожар­скому, свидетельствующая об образовании Пертоминской пусты­ни и являющаяся наиболее ранним источником по истории Пертоминского монастыря. Трудно сказать, как эта грамота оказалась в Сийском монастыре, но, возможно, она не сохранилась в других источниках. Также в Кк 2 приводится еще одна интересная грамота, не имеющая отношения к хозяйству Сийского монасты­ря, — "Грамота о еконских и понойских лопарех, что им платить дань на Москве в Новгородской четверти" 1626 г., написанная в ответ на челобитную новокрещеных лопарей о всевозможных притеснениях со стороны местных властей. Вряд ли найдется еще много источников начала XVII в., свидетельствующих о жизни коренного населения Крайнего Севера.

Не относятся непосредственно к монастырю и копии последних документов, приведенных в книге. Это четыре указа Петра I 1710 г., направленные "Архангелогородскому губернатору" и ка­сающиеся различных казенных дел. То же можно сказать о двух самых поздних документах — это Копия указа Петра I 1723 г.

об установлении новой формы суда, она занимает 11 с лишним страниц текста и представляет интерес как источник по истории российского судопроизводства, и Копия с указа Екатерины I 1725 г. о снижении подушных податей в поминовение скончавшегося супруга. Последний же собственно монастырский документ — это челобитная настоятеля монастыря архиепископу Холмогор­скому и Важескому Варнаве 1718 г. о своей немощи и невоз­можности приехать на освящение новой церкви. Эти три копии составляют последнюю тетрадь книги, которая была пришита к ней позднее других и поэтому оказалась в начале сборника.

В целом же данная Копийная книга, содержащая документы, крайние из которых разделены почти двумя веками, дает воз­можность не только изучить отдельные акты и составить пред­ставление об экономическом и хозяйственном развитии Сийского монастыря, но и проследить изменения в структуре и содержании однотипных грамот на протяжении довольно длительного времени. Такие изменения можно отметить, например, начиная с грамот царя Алексея Михайловича. Название "жаловальная" меняется на "жалованная", устанавливается наименование государства — "Росия", меняется формуляр грамот, становясь менее архаичным и тяжеловесным. При подробном кодикологическом исследовании Кк 2 можно было бы сделать серьезные выводы о развитии делопроизводства в России в течение XVII в.

[1] Амосов А. А. Копийная книга Антониево-Сийского монастыря // Архео­графический ежегодник за 1971 год.— М., 1972.— С. 276—283.

[2] Амосов А. А. Ук. соч.— С. 283.