Православный взгляд на историю России

Вопрос об историческом сознании относится к разраду насущных проблем. Без этого невозможно понять, что происходит и в России, и в мире. Невозможно справится с той информацией, которая на нас обрушивается ежедневно, ежеминутно, целый вал информации, он ставит нас в тупик. Исчезает устойчивость бытия, целостная картина мира, его онтология. И мы, христиане, постоянно рискуем оказаться в ложном положении, когда мы бессильны применить наши вероучительные Истины, Евангельские Истины, к современной жизни.

Только подлинное историческое сознание позволяет обнаружить и осознать смысл происходящего. Но какое историческое сознание следует считать подлинным? Вопрос отнюдь не праздный, особенно для нашего общества, которое вот уже второе десятилетие  выходит из-под глыб советской цивилизации. Об этом нельзя забывать. Ведь ещё так недавно всем русским людям, всему обществу навязывался так называкмый “исторический материализм”, марксистский взгляд на историю. Не только в школе, но и во всех средствах  массовой информации, везде и всюду нам говорили, что главная тема истории – это борьба классов, а все остальное является несущественным, десятистепенным. Все “остальное” – это духовные традиции, вера, культура, национальное искусство…

Однако не будем бросаться из одной крайности в другую: борьба различных групп внутри русского общества в ту или иную эпоху существовала, эта борьба существует и сегодня. Но только это не главное, и объяснить этим все или большинство явлений современной жизни невозможно. И к целостной картине мира такое историческое сознание привести не может

Как же нам теперь быть? Как нам отринуть упрощенное, ложное историческое сознание? Может быть, достаточно всего лишь отбросить советские учебники истории и снова издать учебники дореволюционные? Увы, в данном случае все не так просто. И, так сказать, отступать или, точнее, возвращаться нам здесь особенно некуда.  

Дело в том, что основные исторические курсы, которые были созданы до переворота 1917 года, носили позитивистский характер. В первую очередь, я имею в виду знаменитые систематические курсы С.М.Соловьева и В.О.Ключевского. Конечно, это были православные люди. И Ключевский преподавал историю не только на Высших женских курсах, но и в Духовной академии. И тем не менее… В их рассуждениях все естественные, политические, социальные  понятия существуют отдельно, а духовная жизнь Земли, народа — отдельно. Это результат того, что русская историческая наука следовала за западной. И создать в полном смысле православный курс русской истории до 1917 года не удалось. Хотя,  в отдельных сочинениях, специальных статьях, например, у того же Ключевского, есть образцы православного осмысления русской истории. (Вспомним знаменитый очерк "Значение преподобного Сергия для русского народа и государства"). Но это касается, все же, отдельных работ, и исключительно Ключевского.

Смею высказать вообще весьма категорическое суждение: если бы в ХIХ столетии в России утвердилось православное отношение к истории, большевистская агитация не нашла бы такого сильного отклика в сознании многих людей.

И вот, когда в 1991 году на российском телевидении мне было предложено создать историческую программу, я был в замешательстве: а какая это должна быть история, какая должна быть программа?  В этот момент мне посчастливилось общаться с академиком Александром Михайловичем Панченко. С моей точки зрения, это великий русский ученый, Царствие ему Небесное. Он говорил, что программа должна быть посвящена русскому самопознанию. Мы должны изучать себя. Причем, на первых порах, в основном, задавать вопросы, в том числе “неудобные вопросы”. То есть настрой при общении с историей, да и с современностью тоже, потому что трудно сказать, когда кончается прошлое и начинается настоящее, очевидно, должен быть покаянный. Как у человека перед исповедью. Это означает, что в основу исторического сознания следует положить высокую мораль. И тогда откроются все наши немощи, а через них – величайшие дары, сила духа и подлинные свершения.

Когда мы таким образом смотрим на русскую историю, у нас возникает обычно два полярных чувства. Есть явления, события и личности, которыми хочется гордиться, примеру которых хочется следовать. Но есть события, личности и судьбы, о которых вспоминаешь с сожалением, за которые бывает стыдно, но которые, тем не менее, обязательно нужно вспоминать. Православный взгляд на историю не может быть взглядом сквозь «розовые очки». Однако с этим у нас до сих пор большие проблемы. И даже в церковных изданиях.

 Трудно нам избавляться от исторической гордыни и благодушия, не хочется заниматься самопознанием, посмотреть на себя трезво, по-христиански. И говорить прямо, какие мы есть на самом деле. Такой разговор чаще всего подвергается прямому или косвенному осуждению. На мой взгляд, это совершенно неправильная постановка вопроса. Она каким-то образом соприкасается с другим отношением к истории, которое сегодня  навязывается с помощью либеральных средств массовой информации, в том числе, и телевидения. О чем идет речь? Вся история превращается в цепь забавных, занимательных эпизодов. Никаких значимых для нас событий, определяющих нашу нынешнюю жизнь, в истории как будто нет. Нет “связи времен”. А есть увлекательное историческое шоу. Это, между прочим, не такая безобидная вещь, как может показаться. Так разрушается историческое бытие народа. Его можно разрушать разными способами: с помощью исторического материализма или средствами массовой культуры.

 Всё-таки, народ — это одно из основных исторических явлений. Мы,  живущие сегодня, остаемся народом до тех пор, пока ощущаем свою связь с теми, кто жил на этой земле  до нас. Мы наследуем традиции, культуру; и при этом принимаем историческое наследство целиком, только целиком: со всеми духовными сокровищами, но и со всеми историческими долгами, которыми это наследство обременено. В противном случае мы превращаемся в электорат, лишенный воли к историческому творчеству. Притязания электората легко просчитывают политтехнологи, а затем навязывают обществу то, что глубоко чуждо его опыту и историческому призванию. От такой беды может спасти только подлинное историческое сознание.

Относительно реальности исторического опыта приведу известный и вполне конкретный пример. Он касается одной из самых насущных наших проблем – поиска национального варианта демократии. (Этой проблеме был посвящен один из выпусков программы “Кто мы?”). Основной вопрос: как функционировала и чем, какими средствами поддерживалась устойчивость знаменитой новгородской демократии. Все-таки, как к этому явлению ни относиться, но 500 с лишним лет на русской земле существовало то, что можно назвать демократией.  У Соловьева подробно говорится о том, как новгородцы отстаивали свою свободу, о главном принципе этой свободы: никто не может наказать человека без вины. Такого принципа не существовало в других русских землях. Князь в этой новгородской демократии оказывается всего лишь “министром обороны”, даже не имеет возможности приобретать в собственность новгородские земли. Потом описана вся выборная процедура: как функционирует кончанская система, как избирается посадник, как голосуются какие-то важные государственные решения и так далее. Но из этого совершенно непонятно, как это все продержалось 500 лет, в чем здесь дело? Все становится на свои места, когда обращаешься к церковной истории. Вот ключевой факт: почти 20 новгородских владык — епископов, архиепископов — причислены к лику святых. А роль их в Новгородской республике была колоссальна. Во-первых, на полатях Софийского собора хранилась казна государства, во-вторых, все внешнеполитические акты, договоры скреплялись подписью владыки. Но самое главное – это исключительный авторитет владык. Он был жизненно необходим, особенно во всех конфликтных ситуациях, которые постоянно воспроизводила новгородская демократия. Как везде, разные политические партии время от времени исчерпывали возможности компромисса, и все переходило в драку, настоящее побоище на Волховском мосту. Мир в городе восстанавливал владыка. Он выходил с крестом из Cофийского собора, и этого было достаточно.  И если посмотреть непредвзято на всю новгородскую жизнь, станет ясно, что всё держалось на духовном авторитете владык. Таков секрет русской демократии.

В работах Александра Михайловича Панченко тема духовного водительства народа — одна из важнейших. Это актуально для любого периода русской истории: нация  должна иметь духовного отца, это обязательно. На этом месте в русской истории оказывались самые разные люди. И не только иерархи Православной Церкви или священство. (Выбор нации был не всегда удачен, но это отдельный разговор). Самое главное, что этот институт просуществовал в России несколько столетий, и его  роль в русской жизни была чрезвычайно значительна. Теперь этот институт ликвидирован, и все отдано на откуп политике. Разумеется, в этой ситуации нет и не может быть никакого авторитетного, веского слова, которое бы не вызывало подозрения  в политической предвзятости. Это один из ответов на вопрос, почему плохо идут дела, почему в этот раз так называемая русская демократия не удалась.

К этому явлению  можно относиться самым разным образом. Но, тем не менее, русская демократия может быть жизнеспособна только при определенных условиях. О роли духовного авторитета мы уже говорили. Теперь несколько слов о тех ценностях, на основе которых созидалось единство нации. Когда новгородцы отправлялись на поле брани, они думали не о демократии. “Умрем за святую Софию!”- вот что говорили граждане вольного города.  Или вспомним знаменитую новгородскую пословицу: “Где София, тут и Новгород”. Как видите, в Новгородской республике никакого идейного вакуума не существовало. Государственность Новгорода была возведена на прочном фундаменте.

Можно задать вопрос: какая нам разница, как решали свои проблемы древние новгородцы? С тех пор прошли столетия, какое это имеет отношение к нашей жизни?

Так вот, наша задача — показать, что для нас всё это необыкновенно важно. И то,  как решали свои проблемы, как жили эти, нам почти неведомые, новгородцы, и наши сегодняшние проблемы,  в общем – одно и то же. Тут действует так называемый закон культурной топики. Есть национальная культура, сформировавшаяся в определенных условиях, на основе определённых ценностей, православных ценностей, и только ценой полного саморазрушения мы можем из этой традиции выпасть. Все попытки решить основные вопросы русской жизни с помощью иных средств, которые взяты из арсенала других цивилизаций, приведут к результатам крайне неудовлетворительным.  Уяснение этого, а также обретение живого национального сознания  и  является, на мой взгляд, важнейшим следствием православного отношения к истории.

Понять, как относились русские православные люди к истории, можно очень  быстро и легко. Достаточно взять любую русскую летопись, ту же Новгородскую, например. Там всегда выделяются два рода событий. Во-первых, это — чудеса. Люди чувствуют и осознают, что в их жизни участвует Божий Промысел. Это главное. Но вот летописец отмечает беды, печали и утраты, которые омрачили земную жизнь, а дальше идут слова: грех ради наших. Поэтому говорить о том, что явилось результатом национального прегрешения, на мой взгляд, совершенно необходимо. Иначе история превращается в очень красивую, но никак к нашей жизни неприменимую сказку. С помощью вот такой сказочной истории, где все прекрасно, очень благочестиво, свято, мы морочим себе голову. Об этом приходится часто думать, хотя такие размышления, конечно, не очень приятны. Но мы не можем представлять историю, как Памятник тысячелетия России, где собраны только национальные достояния. Хотя, конечно, это тоже чрезвычайно важно.

В заключение мне бы хотелось вспомнить замечательный рассказ Ивана Бунина "Поруганный Спас", написанный уже в изгнании, в эмиграции. В этом рассказе все происходит в старинном русском городе. И сколько в нем именитых икон, и соборов, сколько мощей. Среди этой красоты и благолепия у благочестивого купца умирает дочка. И остается только одна надежда: “Исцелюсь, — говорит девочка, — от Поруганного Спаса. А вы ищите…” Все в полном недоумении. В итоге, как вы помните, находят на базарной площади заброшенную часовню, где среди мусора лежит икона Спасителя, и на ней сзади какой-то ожесточенный человек накарябал мерзкие слова. От этой иконы исцеляется больная девочка. А почему? Почему не от “именитых икон, соборов и мощей”? Ответ очень простой: есть духовная реальность, подлинная святость, а есть иллюзии и внешнее благочестие. Как говорится, “Церковь не в брёвнах, а в рёбрах”.

Красота, благочестие бывают разными. Мы об этом знаем. Красивая, благочестивая Россия в начале ХХ века в одночасье погрузилась в смуту. Причем, все эти сказки про три русские революции, про руководящую роль партии – конечно, надо оставить. Если посмотреть на картину нашей национальной катастрофы непредвзято,  там откроется совершенно другая история. Духовное опустошение одних, одержимость других и общий кризис исторического сознания. Большинство образованных русских людей даже не подозревало о механизмах саморазрушения русского мира. К сожалению, такие механизмы в нашей цивилизации существуют, об этом надо помнить, их следует изучать.

Сейчас, в ходе работы над большим циклом о Гражданской войне, мы постарались систематизировать мемуары о том, какое воздействие производили большевистские агитаторы. Обращаясь к людям, к толпе, они ее заводили. И никто в тот момент ничего не сумел им противопоставить, в русском обществе уже не было людей, которые могли отрезвляюще влиять на свой народ.

 Надо говорить, вспоминать и об этом тоже; о состоянии нашего глубочайшего повреждения и падения, говорить обо всем без изъятия.  Это и есть православный взгляд на историю. Он поможет нам обрести правильные духовные силы и откроет нам в “Поруганном Спасе” истинного Спасителя – Христа.