Дорога в колокольный звон

Каждый раз, идя на встречу с новым респондентом, я вспоминаю давно известное: человек есть космос, его внутренний мир так многогранен... Но каждый раз тут же вспоминаю и слова редактора: всего один разворот! Понимаю, рынок есть рынок, и в разворот вписаться я обязана. Поэтому после четырехчасового интервью с мастером колокольного звона Владимиром Петровским должна заявить заранее: на двух страницах осветить все грани его талантов не выйдет, но обозначить хотя бы одну из составляющих, думаю, получится...

— Владимир Марьянович, давайте по порядку. Вас знают в стране и за рубежом, вы мастер колокольного звона и основатель первой российской школы звонарей. Со своими программами вы объездили практически всю Европу, почти сотне колоколен России вы дали голоса. Все это сегодня, но когда-то все только начиналось. Кем вы были, до того как решили связать свою жизнь с колоколами?

— В восемьдесят первом я окончил Архангельское музыкальное училище по классу ударных инструментов. Играл в ресторанах.  В те годы это не было зазорным, скорее, наоборот было даже престижным.  В ресторанах играли качественную музыку, вдобавок ко всему все, что там звучало, звучало вживую. Долгое время я увлекался джазом, но в один момент понял: все, чего я мог до стичь в нем, достиг, и нужно развиваться дальше, пытаться искать себя в другом качестве. В восемьдесят пятом подвернулись курсы в бюро путешествий и я решил: чтобы нетоптаться на одном месте, нужно что-то менять.

Девять месяцев изучал деревянное зодчество Севера. И в этом сроке, как мне кажется, есть даже определенная символика: в это время я вынашивал, растил свое новое будущее. До сих пор поражаюсь, как я тогда решился заменить уже порядком размалеванное полотно своей жизни чистым листом и начать рисовать все заново?

— Экскурсии проходили в Малых Корелах?

— Да, там я и увлекся колокольными звонами, начал изучать их историю. Информации было мало, собирал по крупицам. Указ двадцать восьмого года прошлого века запретил колокольные звоны, и все те колокола, что чудом уцелели, находились в музеях. В их архивах я познавал колокол, вдохновение же искал в храмах и монастырях. Труды напрасными не были. Оказалось, работники музеев сберегли многое, и это многое сегодня составляет золотой фонд русской истории.

— Вы не только настраиваете колокола, но еще и проектируете установку и настройку колоколов на колокольнях и звонницах. Как у вас — человека с музыкальным образованием — получается справляться с работой инженера и архитектора?

— Все пришло само собой. Стал звонить — стал слышать и понимать недостатки звучания колоколов в стенах той или иной колокольни. А вообще, это в идеале: не только самому установить колокола, но и заранее спроектировать всю техническую сторону колокольни или звонницы, а также рассчитать количество колоколов и их возможные вес и размеры. Но, к сожалению, так получается не каждый раз. Чаще я приезжаю и вижу уже готовый храм, готовую колокольню и на месте рассчитываю, какие технические работы необходимо провести. Например, внутренняя колокольная часть строящегося Успенского храма на ул. Логинова спроектирована полностью по моим рекомендациям, расположение всех ее одиннадцати колоколов настолько логично и правильно, что я совершенно определенно могу сказать: ее звучанием можно только наслаждаться.

— Если честно, те церковные звоны, что мне доводилось слышать в различных православных храмах, мягко говоря, не были богаты ни композицией, ни мелодикой. Они немного выбивали из привычно суетного отношения к жизни, но и то лишь тем, что звук колокола несвойствен городскому шуму. То, что лилось сегодня с колокольни строящегося Успенского храма, ассоциировалось у меня, скорее, с творчеством, чем с небогатым звуковым рядом церковного звона. Это импровизация? Не являются ли ваши звоны своего рода вольностью в практике церковных звонов?

— Еще во времена Российской империи в Пасху по Москве звонили колокольни множества храмов. И каждая выводила звуки своим почерком. На Руси не было централизованной школы звонарей, поэтому на местах каждый звонил, как умел. Колокольный устав только возрождается, но, как правило, звонари профессионально пока не готовы следовать ему. Мои звоны — не вольность, это наработанная опытом и знаниями философия колокольного звона.

И еще: если человек взялся за колокольные струны, он должен чувствовать золотую середину. С одной стороны, звон должен быть красивым, но не настолько, чтобы идущий в храм человек забыл о том, куда он идет. С другой стороны, звон должен быть сдержанным в своей композиции, но не настолько, чтобы прихожане его даже не заметили. Задача звонаря — помочь душе человека настроиться на молитву и священнодействие в храме.

— Прихожане должны чувствовать пробуждение души к молитве, а что ощущаете вы, когда звоните благовест или какой-либо другой звон?

— В эти мгновения в воображении всегда возникают картины. Например, во время звона на встречу владыки я вспоминаю встречу Патриарха Алексия Второго на Соловках в сентябре девяносто второго. Я полностью осознаю содержание каждого звона и пропускаю через себя всякий удар каждого колокола.

Этим летом исполнилось сто лет храму преподобного Лонгина в Коряжме.

Я должен был звонить в честь этого праздника, но буквально за несколько дней до события настоятель храма отец Михаил погиб. Приехав в Коряжму, я понял: вместо торжественного придется звонить погребальный звон. Переживание этой трагедии далось мне очень тяжело, я передал всю свою скорбь колоколам.

— Вы объездили практически всю Россию, восемьдесят шесть колоколен страны звучат благодаря вам, недавно вы вернулись из Владивостока, каков следующий пункт назначения?

— Без  работы   сидеть   не   приходится, сейчас готовлюсь к поездке в Новосибирск, а летом, Бог даст, поеду в Штаты, в Пенсильванию, где в Тихвинском монастыре к 100-летнему юбилею нужно будет произвести развес колоколов и настройку колокольного звона.

— Владимир Марьянович, вы живете церковными звонами, но и, так сказать, светское искусство не оставили. Какие здесь планы?

— Я планирую организовать конкурс искусства колокольной музыки и пригласить мастеров со всей России. Хочу, чтобы Архангельск услышал болеро, менуэты, крупные музыкальные произведения, вальсы колоколов и многое другое.

— Церковным звонам будет место на конкурсе?

—    Нет, я считаю, не может быть церковного звона, если отсутствует церковное действо. Невозможно звонить погребальный звон, если нет усопшего, и невозможно звонить венчальный, если нет пары.

— Владимир Марьянович, колокол всегда занимал важное место в жизни православного человека, кроме того, я слышала, что помимо духовного воздействия колокольный звон имеет еще и воздействие физическое.

— Действительно, если вспомнить историю, многие чудеса, исцеления совершались под звон колоколов. И заметьте: колокол в сознании православного человека всегда наделен антропоморфными характеристиками и чертами. Как называются его части? Не верхнее крепление, а уши, не нижняя часть основания, а юбка, не било, а язык и так далее.

Последние исследования Православного исследовательского института в Санкт-Петербурге показали, что звуковая волна колокола образует частицы, так называемые микролиптоны, благоприятно воздействующие на окружающую среду. Испокон веку вокруг православных храмов и монастырей земля щедро плодоносила, теперь этому нашлось научное объяснение: там, где часто разносятся звуки колоколов, чище воздух и лучше экологические параметры.

— По-моему, у колоколов от вас не осталось никаких секретов, это говорит о профессионализме, значит, вы можете сказать: «Я состоялся»?

— Да, совершенно определенно и без какой бы то ни было бравады могу сказать: «Я состоялся».

Зимний воскресный полдень. Колокольня строящегося Успенского храма на ул. Логинова. Туманный холодный воздух разбивают звуки колоколов, тревожно и радостно кромсая на части привычную городскую среду. И что-то внутри меня вдруг отозвалось на этот звон. Это что-то всколыхнулось в груди, бесцеремонно сбив равномерное дыхание. Вмиг отяжелели ноги, будто приковали меня к тротуару, к улице, над которой рассыпался множеством звуков звон колоколов... Мимо мчались машины, спешили люди. Куда? Зачем? Колокола пели, славя что-то непостижимо высокое, в чем, наверное, и есть суть нашего бытия.        

                                                           Елена Попова

   Фото Алексея Сухановского

Опубликовано в жунале: Поморская столица.— 2005.— № 3.— С. 68-69.