На состоявшемся 13-16 августа 2000 году Юбилейном Архиерейском Соборе было единомысленно определено: прославить для общецерковного почитания в лике святых Собор новомучеников и исповедников Российских ХХ века. В этом многочисленном списке, включающем и наших земляков,  имя архимандрита Вениамина (Кононова), последнего (с 1918 по 1920 гг.) настоятеля Соловецкой обители. А перед этим — с октября 1912 года — был он настоятелем Антониево-Сийского монастыря. Назначен на эту должность с возведением в сан архимандрита.

О деятельности его в Сийской обители сегодня не известно почти ничего. Очевидно, предстоит кропотливая работа в архивах. Управлял монастырем шесть лет. В 1913 году архимандрит Вениамин был награжден наперсным крестом от Священного Синода, в 1916 году — орденом Св. Анны третьей степени.

Происходил архимандрит Вениамин (Василий Васильевич Кононов) из крестьян Шенкурского уезда Архангельской губернии, родился в 1868 году. В 1893 году в возрасте 25 лет, стал трудником Соловецкого монастыря, в 1897  году определен в послушники. Шесть лет проходил череду послушаний: был старостой в хлебопекарне, заведовал расходческой лавкой. За это же время окончил шесть классов Соловецкого братского училища. В характеристике его было написано: «Очень благонравен, послушен и верен, с большими задатками к внутреннему самоуглублению и духовной деятельности». Таких похвал в послужных списках удостаивались немногие.

В 1903 году — в возрасте 34 лет от роду — был пострижен в монахи, спустя два года рукоположен в сан иеродиакона, а в 1908 году — в сан иеромонаха (священника). О том, насколько уважаем был инок Вениамин в монастыре, говорят такие факты: состоял законоучителем братского училища, приставником при святых мощах преподобных Зосимы и Савватия, исполнял череду богослужений, а в декабре 1910 году на общем собрании старшей братии закрытым голосованием избран духовником монастыря. Ему было тогда чуть больше сорока лет.

Еще из характеристики: «Примерный инок во всех отношениях, отличных нравственных качеств». Так что вовсе не случайно назначили его настоятелем одного из самых славных, из самых благоустроенных монастырей Архангельской епархии. Архимандрит Вениамин управлял Антониево-Сийской обителью шесть лет.

Но страну уже потрясали настроения, позднее приведшие к октябрьскому перевороту 1917 года. Настроения эти стали проявляться и в монастырской жизни. С Соловков пошли доносы в Синод на настоятеля архимандрита Иоанникия. Обвинения доносчиков не подтвердились, но Синод, учитывая преклонный возраст Иоанникия и обстановку в обители, принял решение отправить настоятеля в отставку. Новым настоятелем в августе 1917 году сан архимандрит Вениамин. В трудное время вернулся он в родную обитель...

Вскоре после октября 1917 году Россия погрузилась в братоубийственную гражданскую войну. И хотя Соловки находились в глубоком тылу Северной области, сюда доходили известия о происходящем на прифронтовых территориях. Вот что писал уфимский епископ Андрей: «Что делается теперь в России...? Грабят церкви, грабят монастыри, грабят богатых, грабят бедных... А потом с награбленным идут, не стесняясь и ничего не стыдясь, рядом в свою деревню — до следующего грабежа... Такой социализм дикарей скоро выродится в коммуну, от которой до людоедства один шаг...».

В Архангельской губернии уже тогда, в гражданскую, были разграблены Кожезерский, Шенкурский и Крестный монастыри, священники подвергались пыткам. На Пинежье был убит и разрублен на куски священник Михаил Шангин; 60-летнего старца, священника Иосифа Распутина привязали к столбу, расстреляли, а тело его бросили собакам; в Печорском крае протоиерея Анфала Суровцева десять дней нещадно пытали, били, постепенно отрезали нос и уши, вырезали язык...

26 октября 1918 году Патриарх Тихон вынужден был обратиться к большевистской власти с увещеванием, с призывом прекратить насилие и кровопролитие. «А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч». Слова Святейшего оказались пророческими.

На то время, пока Север удерживался белогвардейцами, Соловецкий монастырь избежал общей участи. Архимандриту Вениамину удалось восстановить внутренний порядок в обители. Один из паломников, посетивших Соловки в 1919 году, писал, что обстановка в монастыре помогает «хоть на время забыть весь гнетущий ужас классовой борьбы, где люди, забыв совесть и правду, готовы перегрызть друг другу горло. Ведь перед вами многовековая коммуна, но какая колоссальная разница между ее ростом и ростом коммуны той, зафронтовой. Здесь терпеливая созидательная, культурная работа на голом камне, там — темное разрушение всего прежде созданного. Здесь призыв к смирению, труду и любви, там разбойный клич...».

Еще в 1918 году Совет Народных Комиссаров принял декрет о свободе совести и отделил Церковь от государства. Основной пункт его: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью». Имущество их объявлено народным достоянием. Разграбление было узаконено.

Через месяц после взятия Архангельска Красной Армией на Соловки прибыла особая комиссия губревкома. Начались обыски и ограбление обители. Архимандрит Вениамин обращается к властям с просьбой оставить монастырю жизненно необходимое: «Всепокорнейше прошу не дать братству погибнуть зимою с голоду, потому что, если не достанет хлеба хотя бы на пятнадцать дней, — все мы должны будем помереть с голоду на диком, суровом морском острове». Обратите внимание, сколько страдания в этих строках — ведь только братия насчитывала 430 человек, а еще была и пароходная команда, и в непогоду на Соловецких островах, в монастыре находили приют вышедшие на морской промысел поморы. В прошении архимандрита есть прозрачный намек и на попечительство обители над заключенными Соловецкого лагеря принудительных работ.

К середине 1920 года монастырь на Соловках еще оставался, но часть его хозяйства отдана была совхозу. На архипелаге закреплялись уполномоченные различных советских организации, между ними разгоралась борьба за власть над территорией и обладанием не до конца растащенных соловецких ценностей.

Архимандрит Вениамин мешал своре лагерных надсмотрщиков: слишком много знал, видел... Он и его ближайший помощник, иеромонах Никифор были арестованы по обвинению в сокрытии монастырских ценностей и хранении оружия, затем сосланы на принудительные работы в Холмогоры. Так, уже при трагических обстоятельствах, архимандрит Вениамин вновь оказался неподалеку от Сии...

В списке новомучеников и исповедников Российских, пострадавших за веру в ХХ века, видим также имя иеромонаха Никифора (Николая Ивановича Кучина). Уроженец Сольвычегодского уезда, отставной унтер-офицер, он поступил в Соловецкую обитель в 1909 году, определен в число монашествующих в 1913 году окончил пять классов братского училища, активно помогал архимандриту Вениамину во иноческих делах, в том числе и спасал (укрывая от разграбления) монастырские ценности.

Отбыв срок наказания, архимандрит Вениамин и его верный помощник переехали из Холмогор в Архангельск, сначала поселились на Соловецком подворье, а затем по июнь 1926 года проживали у архангельского фармацевта Александра Алексеевича Левичева. Верующий человек, хозяин денег за жилье с них не брал, добровольные жертвователи поддерживали их, чем могли.

О возвращении на Соловки не было и речи — там уже вовсю действовал всесоюзный концлагерь. Но Вениамин и Никифор искали уединения, места молитв. По совету бывшего послушника Соловецкого монастыря Степана Антонова летом 1926 года они переезжают в село Часовенское к сестре Степана Анне и этим же летом в сорока верстах от ближайшего населенного пункта — деревне Коровкинской — сооружают келью. Разработали небольшой земельный участок, поставили ледник.

Никаких ценностей у них не было. О прежнем времени напоминали только никелированные самовар и кофейник, да еще настольные часы с боем. Кроме того, в доме имелись предметы кухонного обихода, запас продовольствия и одежды. Была у них и лодка.

Архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор проводили время в молитвах и трудах — ловили рыбу, выращивали овощи. Недостающие продукты привозил по зимнику Степан Антонов. Случайных людей отшельники почти не видели — в год забредали два-три человека. Изредка навещали их местные православные крестьяне братья Тимофей, Федор и Матвей Григорьевич Евстифеевы, относившиеся к архимандриту и его сподвижнику с глубоким почтением. Да по большим праздникам бывал у архимандрита и другой невольный отшельник с Соловков иеромонах Алипий, поселившийся недалеко от Лодьмозера. Так прошло почти три года.

Революция, первые годы советской власти сдернули с насиженных мест массу народа. Оторванные от дома, обманутые большевистскими обещаниями о всеобщем благоденствии, растерявшие нравственные ориентиры, обездоленные, обозленные «летуны» были готовы на все...

В 1925 году в Коровкинской появился некто Степан Ярыгин, 23-х лет, умственно отсталый, глуховатый. Скитался по чужим углам, не хотел работать, промышлял воровством, был дважды судим. А осенью 1927 году к деревне Часовенское прибился девятнадцатилетний Владимир Иванов, комсомолец, из крестьян Тверской губернии. Работал в местном лесхозе бригадиром плотников, затем лесным обходчиком. Властям «помогал разоблачать провокаторов из местного населения». То есть, наверняка не одного человека загнал в Соловецкий концлагерь.

От охотников Иванов разузнал дорогу к избушке архимандрита Вениамина. Зимой 1927 года отыскал уединенную келью. Монахи встретили непрошеного гостя хмуро, но он сослался на общих знакомых, остался ночевать и тщательно осмотрел все их хозяйство. Комсомолец-активист полагал, что у архимандрита непременно есть сокровища Соловков.

Весной 1928 года Иванов подговорил слабоумного Ярыгина ограбить монахов. Уговор состоялся накануне Пасхи.

Сначала сообщники отправились на Лодьмозеро и обчистили там зимовья охотников, а также келью иеромонаха Алипия, которого, по счастью, не было дома.

Вечером 17 апреля 1928 года грабители вышли к Волкозеру. Был вторник Светлой седмицы, день великой праздничной недели Воскресения Христова. Келья иноков долго светилась изнутри — они отправляли праздничную службу.

Когда совсем стемнело и свет в доме погас, Иванов с Ярыгиным приблизились к избушке и начали через окна стрелять в монахов. Но войти к отшельникам не смогли — обуял непонятный ужас. Однако жадности хватило, чтобы проникнуть на чердак, где хранились запасы одежды, обуви — взяли несколько пар сапог, два дождевика, фуфайку, нижнее белье, носки, чайник, набор рыболовных крючков...

Подперев входную дверь колом, сообщники облили избушку керосином, найденным на чердаке, и подожгли.

Святые мученики были еще живы. На следствии Иванов говорил, что слышал их крики...

9 июня 1928 года Степан Антонов, как и обещал, приехал навестить архимандрита Вениамина. Но обнаружил лишь пепелище и обгоревшие останки.

Найти убийц не составило труда — их выдали награбленные вещи. Подталкиваемые кровавым опытом гражданской войны, преступники были уверены, что не понесут наказание. Но суд даже того времени не смог оправдать чудовищную расправу молодых парней над беспомощными монахами. Иванов был приговорен к десяти годам лишения свободы со строгой изоляцией, Ярыгин — к восьми.

На крови новомучеников России ХХ века возрождается нынче Православная Россия. В ряду этих новомучеников — архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор.

В наши дни уже не один раз совершались паломничества к месту молитв и трудов, мученической гибели преподобных.

И нынче летом побывала там экспедиция от Никольского и Лявленского храмов. В ее составе были священнослужители, военные из поселка Черный Яр, а также Юрий Германович Кононов, который собирает материалы о своем славном роде. Паломники установили поклонный крест.

Святые преподобные отцы, молите Бога о нас!