Евмфимия (Пащенко)

монахиня,

г. Архангельск 

Просветительская деятельность женских монастырей Архангельской епархии в Х1Х – начале ХХ века

   Несмотря на традиционное мнение о том, что «монашество отделено от мира,…оно никогда не противопоставляет себя миру, не отрицает его. Напротив, оно стремится жертвенно служить ему…1» Анализируя основные формы социальной деятельности монастырей, исследователь русского монашества П.Н. Зырянов выделил три основных направления социального служения как мужских, так и женских монастырей – «исправительную», благотворительную, а также просветительскую2. При этом в период конца Х1Х – начала ХХ вв. социальной деятельностью наиболее активно занимались женские монастыри3. Просветительская деятельность российских женских монастырей осуществлялась посредством создания при них школ, организованных по типу церковно-приходских, а также женских училищ. При этом в ряде случаев школы, основанные при женских монастырях, впоследствии становились как духовными, так, в отдельных случаях, даже светскими учебными заведениями. Так, «знаменитый Смольный институт первоначально был монастырем»4. Просветительской деятельностью активно занимались не только женские монастыри центральных регионов России, но и северные женские обители, в частности, пять женских монастырей (Холмогорский Успенский, Шенкурский Свято-Троицкий, Сурский Иоанно-Богословский, Ущельский преподобного Иова, Ямецкий Благовещенский), существовавшие к началу ХХ в. в Архангельской епархии.
   Первые упоминания о просветительской деятельности женских монастырей Архангельской епархии датируются 1848 годом, когда указом Архангельской Духовной консистории от 17 мая 1848 г. предписывалось открыть в Холмогорском Успенском монастыре, единственной женской обители, имевшейся в то время на территории епархии, женскую школу. В свою очередь, это предписание было основано на Указе Святейшего Синода от 12 мая 1837 г, в котором монастырям поручалось, «где окажется возможность,…заводить первоначальное обучение детей монастырских служителей, а, смотря по местной возможности,…распространять оное и на детей прочих окрестных жителей…5». Согласно указу духовной консистории, игумения Холмогорского монастыря Агния (Архипова)  должна была «пригласить желающих для обучения и ввести само обучение чрез способных к тому сестер монастыря, употребляя на первый раз небольшие издержки на счет монастырских сумм»6. Судя по тому, что финансирование училища должно было осуществляться из монастырских средств, речь шла о своеобразном «педагогическом эксперименте» в стенах монастыря, и данное училище могло принять лишь крайне ограниченное число учащихся. 23 июня 1848 г. игумения Ангелина сообщила епископу Архангельскому и Холмогорскому Варлааму о том, что женское училище при монастыре открыто и что с 3 июня в нем уже начались занятия7. Они проводились в специально отведенной для этого келье силами одной из монахинь, которую звали Аполлинария8. В училище насчитывалось всего 5 учениц, в основном – из духовного сословия, двое из которых были сиротами, в связи с чем находились «на монастырском содержании», и, таким образом, являлись воспитанницами монастыря. Программа для училища была составлена по образцу «правил первоначального обучения поселянских детей», в которые входило «обучение чтению, церковной и гражданской печати, а желающим и письму»9. При этом главное внимание уделялось не столько сообщению учащимся разнообразных знаний, сколько воспитание их в духе Православной веры и благочестия. В соответствие с этим, основными учебными пособиями в монастырском училище являлись «азбуки, Часослов, Псалтирь, «Начатки христианского учения». Дальнейших сведений о женском училище при Холмогорском монастыре не имеется. Вероятно, в дальнейшем оно слилось с приютом для девочек-сирот духовного звания, существовавшем при данном монастыре с 1840 года, который был «первым образцовым заведением для девиц духовного звания в епархии»10, и воспитанницы которого «были утверждаемы в вере и наставляемы во всем, в общежитии нужном»11. На возможность этого указывает то, что после того, как в 1863 г. в г. Архангельске было открыто духовное училище, воспитанницы этого приюта «были взяты в училище»12. Таким образом, до открытия в г. Архангельске женского духовного училища, в 1868 г. переименованного в Епархиальное женское училище и готовившее учительниц для сельских школ13, единственным женским духовным учебным заведением в Архангельской епархии являлось приютское училище для сирот духовного звания при Холмогорском женском монастыре.
   Наряду с Холмогорским монастырем просветительской деятельностью активно занимался также Сурский Иоанно-Богословский женский монастырь, основанный в 1899 г. в Пинежском уезде. Следует отметить, что, по замыслу его основателя, праведного Иоанна Кронштадтского, в задачи социального служения, которые должен был выполнять данный монастырь, входила и просветительская деятельность среди пинежан. На это указывает имеющееся в его «Летописи» упоминание о том, что, «устраивая Сурский монастырь, о. Протоиерей, по его собственным словам, имел целью просвещение темного и невежественного Сурского народа»14. Сурский монастырь был единственным женским монастырем Архангельской епархии, занимавшимся просветительской деятельностью не только среди детей, но и среди взрослых. Так, для взрослых крестьян села Суры при нем с 1899 г. была открыта специальная «читальня для бесед с народом»,  имевшая вид своеобразного сельского клуба, где «имелись некоторые газеты и духовные журналы», а «в воскресные и праздничные дни читались духовно-нравственные повествования и иногда показывались картины при посредстве фонаря»15. Беседы проводились монастырским священником о. Георгием Маккавеевым, который привлекал к ним также послушниц - певчих, чтобы, в перерывах между чтениями, «занимать слушателей пением». Помимо крестьян, на чтениях присутствовали ученицы монастырской церковно-приходской школы, для которых были устроены специальные хоры16. Духовные чтения при Сурском монастыре продолжались до 1901 г.17, после чего были прекращены, вероятно, в связи с малой популярностью их среди крестьян. Таким образом, просветительская деятельность Сурского монастыря среди взрослого населения Пинежья оказалась малоэффективной, и, в связи с этим, носила лишь кратковременный характер.
   Гораздо более эффективной формой просветительской деятельности Сурского монастыря стало обучение при нем крестьянских девочек в женской одноклассной церковно-приходской школе, организованной по типу интерната. Школа размещалась в верхнем этаже одного из монастырских зданий. Источником финансирования ее являлся «капитал в билетах 4% государственной ренты» на суму в 40 тысяч рублей, выделенные на ее нужды о Иоанном Кронштадтским18. Для того, чтобы оценить уровень материального обеспечения Сурской монастырской школы, следует отметить, что сумма, выделенная на ее содержание, в два раза превышала годовой бюджет Ямецкого женского монастыря, составлявший, по данным на 1917 год, около 20 тысяч рублей19. Хорошее финансовое обеспечение школы давало возможность ежегодно обучать в ней около 40 крестьянских девочек. При этом на период обучения они обеспечивались за счет монастыря бесплатными жильем, питанием, учебниками, а также школьной формой, напоминавшей форму воспитанниц институтов.
   Заведующей школой являлась игумения. В число педагогов входило монастырское духовенство. Так, священник вел занятия по Закону Божию, а диакон, именовавшийся в отчетной документации школы, как «диакон-учитель», преподавал арифметику20. Помимо священнослужителей, занятия в школе проводили наемные учительницы, а также послушницы. В число предметов, преподававшихся послушницами, входили, в частности, пение и рукоделие. С 1906 г. послушницы полностью заменили наемных учительниц, что, вероятно, было связано с тем, что уровень их образования позволял обходиться без привлечения к учебному процессу наемных преподавательниц. Так, по данным на 1904 г., из трех послушниц-преподавательниц, две имели гимназическое образование. Использование послушниц в качестве учительниц являлось наиболее рациональной формой обеспечения монастырской школы надежными и довольно квалифицированными, а также, практически бесплатными педагогическими кадрами. Для повышения квалификации педагогов монастырь выписывал педагогический журнал «Народное образование»21, что может свидетельствовать о заинтересованности его игумении Порфирии (Глинко) в улучшении качества преподавания в монастырской школе.
   В число предметов, преподававшихся в школе, входили: Закон Божий, церковнославянская грамота, письмо полууставом, церковное пение с голоса и по нотам, чистописание, арифметика, а также рукоделия. Большая часть учебного времени (по данным на 1908-1909 гг. -  по 56 учебных часов) отводилась на преподавание Закона Божия и рукоделий22. Это соответствовало задачам, поставленным перед школой – не просто давать знания крестьянским девочкам, но, прежде всего, воспитывать в них будущих трудолюбивых хозяек и матерей и благочестивых, глубоко верующих христианок. Важность этого аспекта воспитания впоследствии была замечательно сформулирована Святителем Николаем Сербским, отмечавшим, что «ущерб в вере человека вызывает неизменно ущерб в характере. Ибо, как река связана со своим источником и свет – с солнцем, так и моральная жизнь – с верой»23.
   Распорядок дня в школе был следующим. В 6 часов утра – подъем. В 7 часов читались по Часослову утренние молитвы. В 8 часов утра начинались занятия. В 12 часов ученицы обедали, в 4 часа полдничали. В 8 часов был ужин, после которого в течение получаса вычитывались молитвы на сон грядущий. В половине девятого ученицы укладывались спать24. Свободное от занятий время посвящалось выполнению домашних заданий, а также обучению рукоделиям. Ежедневно, под присмотром воспитательниц из числа послушниц, ученицы выводились на прогулку, а также в храм. Во время Рождественского и Великого постов они были обязаны причащаться Святых Христовых Таин. Таким образом, в монастырской школе поддерживалась строгая дисциплина, в результате чего образ жизни ее учениц напоминал образ жизни послушниц. Тем не менее, в школе находились место и развлечениям. Так, к Праздникам Пасхи и Рождества Христова учащихся угощали не только орехами, пряниками и карамелью, но и малодоступными для крестьянских детей шоколадными конфетами и шоколадом25. На Рождество для них устраивался праздник с наряженной елкой и фейерверком, который для этой цели выписывался из Санкт-Петербурга26. Четыре раза в год показывались «картины из Священной истории Ветхого и Нового Заветов при посредстве фонаря»27, что в те времена являлось прообразом кино. Таким образом, Сурская монастырская школа отличалась достаточно хорошей организацией не только учебного процесса, но и досуга учащихся.
    Школа обладала обширным книжным фондом, в связи с чем одно учебное пособие в среднем приходилось на двух учениц, что для церковно-приходских школ того времени могло считаться удовлетворительным. Помимо учебников, имелись книги для внеклассного чтения, куда, помимо житий святых, входили также сочинения В.А. Жуковского, роман Загоскина «Юрий Милославский», жизнеописание схимонахини Нектарии (княгини Н.Б. Долгорукой) и ряд других светских книг, имевших назидательный характер, что было опять-таки связано с целью школы – воспитывать в учащихся такие христианские добродетели, как веру, смирение, послушание, почтение к власти.  Библиотека для внеклассного чтения была достаточно востребована среди учениц. Так, по данным на 1904 год, из 34 девочек, учившихся в школе, из библиотечки брало книги 17 человек28. Это подтверждает приведенную в отчетах о монастырской школе информацию о том, что «книги для внеклассного чтения учащимися читаются»29, и свидетельствует о стремлении крестьянских детей того времени к получению знаний.
   Влияло ли пребывание в монастырской школе на ее учениц? Имеются свидетельства о том, что такое влияние имело место, и было положительным. Согласно отчетам о деятельности школы, «в окончивших курс девочках заметна более чистоплотность и чистота в помещениях, и есть хорошие деятельные помощницы матерям, а также частое посещение храма Божия, особая отличительная вежливость от не учившихся»30. Кроме того, девочки, проучившиеся в школе, становились хорошими рукодельницами, в связи с чем школа пользовалась популярностью среди местных крестьян, стремившихся отдать туда свих дочерей «не ради готового содержания, а только поучиться рукоделиям»31. В ряде случаев девочки из старообрядческих семей, после обучения в монастырской школе, переставали следовать старым обрядам, что свидетельствует о том, что школа выполняла и миссионерские задачи32. Имели место случаи, когда бывшие ученицы пополняли ряды монастырских послушниц. Так, в одном из писем к праведному Иоанну Кронштадтскому игумения Сурского монастыря Порфирия (Глинко) сообщала ему, что «сурские девицы молодые по 17-му году просятся в монастырь: почти все наши школьницы, принимать их или нет? Трех я уже взяла, очень бедные сироты две»33. Таким образом, даже менее чем за два десятилетия существования женской церковно-приходской школы при Сурском монастыре, ее деятельность по просвещению и воспитанию крестьянских детей была достаточно плодотворной и была востребована среди населения Пинежья.
   Церковно-приходская школа при Иоанно-Богословском Сурском монастыре, была лучшей из всех школ, существовавших при женских монастырях Архангельской епархии. Однако это не значит, что другие женские монастыри не занимались просветительской деятельностью. Так, в 1914 г. игумения самого малочисленного и бедного женского монастыря епархии – Ямецкого Благовещенского, Мариамна (Попова) поручила инженеру А.А. Каретникову «составление проектов и сметы церкви и школы в Ямецком женском монастыре»34. К сожалению, в документации Ямецкого монастыря нет упоминаний о том, что впоследствии при нем была открыта школа. Однако то, что игумения беднейшей из женских обителей Архангельской епархии предприняла попытку создания при ней школы, свидетельствует о том, что просветительской деятельностью стремились заниматься даже самые бедные монастыри.
   В другом женском монастыре – Ущельском, имелась небольшая собственная школа, в которой обучались только послушницы данного монастыря. Число учащихся в ней составляло 15-16 человек35.  Практически единственной преподавательницей в ней с 1902 г. была послушница Анна Едельштейн, получившая образование в церковно-приходской школе г. Архангельска, и «по совместительству» несшая послушание регентши36. Помимо нее, примерно в течение года (в 1905-1906 гг.) занятия в школе вел также псаломщик Ущельского прихода Матфей Порфирьев37. Судя по уровню образования ведущей преподавательницы данной школы, ее программа могла сводиться к обучению чтению, пению и письму.  Некоторое представление о деятельности школы можно составить по данным послужных списков сестер Ущельского монастыря. Так, по данным на 1909 год, 14 из 62 послушниц получили образование в Ущельском монастыре38. При этом 13 из них происходили из крестьянского сословия, что свидетельствует о том, что единственной возможностью научиться грамоте стало для них обучение в монастырской школе. Школа при Ущельском монастыре просуществовала до середины ноября 1906 г., после чего была закрыта в связи с тем, что к этому времени в ней обучалось лишь четверо послушниц, и дальнейшее функционирование школы было признано нецелесообразным. К сожалению, игумения Ущельского монастыря Магдалина (Вяткина), заведовавшая школой, охотно согласилась на ее закрытие, несмотря на предложение псаломщика М. Порфирьева сохранить ее за счет обучения при ней детей местных крестьян. Это свидетельствует о том, что деятельность монастырских школ в значительной мере зависела от степени заинтересованности игумений в их существовании.
   Единственным женским монастырем Архангельской епархии, не имевшим собственной школы, был Шенкурский Свято-Троицкий монастырь. Однако это не означало, что он не уделял никакого внимания просветительской деятельности. Так, игумения данного монастыря Рафаила (Вальнева) неоднократно получала награды за материальную поддержку учебных заведений г. Шенкурска. 21 мая 1894 г. она была удостоена от епархиального начальства благословения с выдачей грамоты «за пожертвование на устройство дома для Шенкурской градской церковно-приходской школы»39. А 30 июня 1896 г. награждена Библией от Святейшего Синода «за пожертвование на нужды Шенкурской градской церковно-приходской школы»40.  В приходно-расходных книгах Шенкурского монастыря имеются записи о регулярных пожертвованиях, осуществлявшихся данной обителью на различные просветительские нужды. Так, 30 сентября 1909 г. монастырь внес «в Шенкурское уездное училищное отделение на содержание Шенкурской градской церковно-приходской школы» 60 рублей41. Аналогичные суммы на содержание этой школы перечислялись монастырем и в последующие годы. В связи с этим  в 1909 г.  председатель Шенкурского уездного отделения Архангельского епархиального училищного совета протоиерей Владимир Макаров выразил игумении Рафаиле благодарность за помощь Шенкурской церковно-приходской школе в следующих словах: «комитет считает своим долгом выразить обители, и особенно матери игумении, за ее всегда сердечное отношение к нуждам Шенкурской градской школы и учащихся в ней, глубочайшую благодарность»42. Помимо материальной помощи церковно-приходской школе, Свято-Троицкий монастырь также перечислял средства и на содержание школы для псаломщиков. Так, в 1909 г. на нужды этой школы была перечислена сумма в 30 рублей43. Таким образом, не имея собственной школы, Шенкурский женский монастырь не остался в стороне от просветительской деятельности, осуществляя финансовую поддержку церковных школ г. Шенкурска.   
Просветительская деятельность женских монастырей Архангельской епархии прекратилась после установления на Севере советской власти. При этом судьбу закрытых монастырских школ вскоре разделили и сами монастыри. Ряд преподавателей, в том числе священник-законоучитель из Сурской монастырской школы о. Георгий Маккавеев, диакон-учитель о. Петр Никольский, учительница послушница Мария Красильникова – были репрессированы. В литературе советского времени, посвященной истории Православной Церкви на Севере, упоминаний о просветительской деятельности северных женских  монастырей практически не имеется. Однако сейчас, когда мы постепенно обращаемся к малоизвестным страницам нашей истории, стоит вспомнить о том, что северные женские монастыри, большинство сестер в которых происходили из наиболее обездоленного сословия того времени – крестьянства, никогда не оставались в стороне от бед и проблем своего народа, и стремились, по мере сил, послужить ему. И одной из форм такого служения северных монахинь «миру» являлась просветительская деятельность женских монастырей в различных ее формах. К сожалению, из-за недолгого срока существования большинства женских обителей нашей епархии, «на ниве просвещения» они успели сделать лишь немногое. Хотя даже за это немногое их стоит вспомнить с благодарностью. Ведь, как уже говорилось выше, начало женскому духовному образованию в нашей епархии было положено в одном из ее женских монастырей – Холмогорском Успенском.

Примечания

1. Евлогий, архим. О церковном и общественном служении православного монашества. //ЖМП. – 1984. - № 11. – С. 70.
2. Зырянов П.Н. Русские монастыри и монашество в Х1Х и начале ХХ вв. – М., 2000. – С. 94.
3. Емченко Е.Б. Женские монастыри в России. /Монашество и монастыри в России Х1-ХХ века. – М., 2002. - С. 278.
4. Емченко Е.Б. Женские монастыри в России. / Монашество и монастыри в России Х1-ХХ века. – М., 2002. – С. 278.
5. ГААО. Ф. 29. Оп. 2. Т. 3. Д. 511. Л. 5.
6. ГААО. Ф. 29. Оп. 2. Т. 3. Д. 511. Л. 1.
7. ГААО. Ф. 29. Оп. 2. Т. 3. Д. 511. Л. 1 об.
8. ГААО. Ф. 29. Оп. 2. Т. 3. Д. 511. Л. 1 об.
9. ГААО. Ф. 29. Оп. 2. Т. 3. Д. 511. Л. 4.
10. Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии. – Архангельск, 1902. – С. 558.
11. Фирсов А., диак. Историческое описание Холмогорского Успенского женского монастыря. – М., 1911. – С. 37.
12. Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии. – Архангельск, 1902. – С. 559.
13. Щуров Г.С. Очерки истории культуры Русского Севера. – Архангельск, 2004. – С. 228-229.
14. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 4. Л. 2.
15. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 27. Л. 2.
16. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 11. Л. 3.
17. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 11. Л. 3.
18. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 123. Л. 5.
19. ГААО. Ф. 439. Оп. 1. Д. 15. Л. 33.
20. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 4. Л. 19 об.
21. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 127. Л. 5 об.
22. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 130. Л. 16.
23. Николай Сербский, свт. «Мир тебе и утешение от Господа…» - Клин, 2001. – С. 71.
24. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 122. Л. 4.
25. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 125. Л. 60.
26. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 125. Л. 122.
27. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 128. Л. 11.
28. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 127. Л. 5 об.
29. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 127. Л. 2 об.
30. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 130. Л. 9.
31. ГААО. Ф. 310. Оп. 1. Д. 12. Л. 11.
32. Егорова Л.В. Сурские бывальщины. – Архангельск, 2000. – С. 290.
33. ЦГИА С-Пб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 2. Л. 379.
34. ГААО. Ф. 439. Оп. 1. Д. 9. Л. 18.
35. ГААО. Ф. 29. Оп. 3. Т. 5. Д. 1570. Л. 12.
36. ГААО. Ф. 442. Оп. 1. Д. 4. Л. 6.
37. ГААО. Ф. 442. Оп. 1. Д. 20. Л. 7.
38. ГААО. Ф. 442. Оп. 1. Д. 3. Л. 4-34.
39. ГААО. Ф. 440. Оп. 2. Д. 6. Л. 1.
40. ГААО. Ф. 440. Оп. 2. Д. 6. Л. 1.
41. ГААО. Ф. 440. Оп. 1. Д. 78. Л. 42.
42. ГААО. Ф. 440. Оп. 1. Д. 81. Л. 48.
43. ГААО. Ф. 440. Оп. 1. Д. 80 Л. 6.